Корреспондент газеты «Новороссийский рабочий» пообщалась с Галиной Рахубой, офтальмологом хирургического отделения поликлиники Новороссийского клинического центра ФМБА России. И узнала, почему Галина Анатольевна поехала в Москву, где бушевала инфекция, так ли она страшна, как нас пугают, и почему у России такой низкий уровень смертности от ковида по сравнению с другими странами.
Не хотят верить
Общались мы по телефону, так как Галина Рахуба все еще на самоизоляции: вахту сдала только 17 мая и честно сидит в четырех стенах. Ей не надо объяснять, почему это надо делать.
— Меня, если честно, поражает беззаботное отношение людей к коронавирусной инфекции, — это было первое, что сказала Галина Анатольевна. – Иногда я слышу такие фразы: если заболеет мой знакомый, я поверю в существование коронавируса. Да не дай бог, что заболеет ваш знакомый!
Самая главная беда «короны» — высочайшая контагиозность, то есть заразность. Если вы контактировали с ковидным больным, у вас практически нет шанса не заболеть. А лечить вирус крайне сложно, мучительно тяжело и для пациента, и для врача.
Как в фильме ужасов
— Нас, врачей, собрали и сказали: кто по доброй воле готов поехать в Москву и спасать пациентов с коронавирусной инфекцией. Я сразу согласилась. Почему? Я понимала, что сейчас, когда в стране начался пик эпидемии, произойдет резкий отток врачей из больниц. Часть заболела, а другая – испугалась, их винить нельзя, многие не были готовы к такому психологически, ведь смертность по всему миру среди медицинского персонала очень высокая.
Галина Рахуба – офтальмолог, врач высшей категории, автор научных статей, и, как называет ее руководитель Новороссийского клинического центра Нина Чугунова, гениальный специалист, в прошлом еще и терапевт с огромным опытом работы в реанимации. Казалось бы, ей уже ни себе, ни другим ничего доказывать не надо. Но решила ехать.
— Мы приехали 2 мая, я оказалась в бывшей 119-й клинической больнице Москвы, а теперь это Центр высокотехнологической помощи, работала бок о бок с великими докторами, как, например, мой заведующий отделением Владимир Сундуков, — вспоминает Галина Анатольевна. – Он сам переболел коронавирусной инфекцией, большая часть его команды была на больничном: кто-то только заболел, кто-то сидел на карантине. Поэтому наши руки были жизненно необходимы. Сундуков так и говорил нам: вы мои руки и глаза. Он следил за каждым пациентом, корректировал лечение при необходимости.
Галина Рахуба вспомнила свой первый рабочий день, своих первых пациентов.
— Я вышла из «зеленой зоны» в полной экипировке. Спустилась в «красную зону». Мне казалось, что я попала в какой-то фильм ужасов. Я шла по коридору, кругом был стойкий запах дезинфицирующих растворов, работали нагнетатели. Двери некоторых палат были опечатаны. Я впервые видела опечатанные палаты. Это, поверьте, жутко. В коридоре я встречала докторов, которые выглядели, как я. Я со всеми здоровалась, потому что я их всех глубоко уважала. Потом на лифтах мы разъезжались каждый по своим отделениям. Я работала с пациентами с тяжелой формой пневмонии.
Борьба с собой
Моя смена начиналась в 15.00, а заканчивалась в 21.00. Мы жили в палатах, здесь же, в больнице. В так называемой «зеленой зоне». В первый же день началось знакомство с отделением, мне выдали средства индивидуальной защиты.
Надевали все это на себя в такой последовательности: медицинская маска, затем респиратор, потом биологический костюм на молнии, который закрывает даже голову, а сверху защитная маска на глаза, на руки три слоя перчаток, на ноги — бахилы. У меня началась паническая атака, я начала задыхаться, мы дышали фактически внутри защитного комбинезона. Воздух попадал только через специальный фильтр респиратора.
— Вы даже не представляете, насколько это тяжело, — так дышать, я молилась богу знаете, о чем? Чтобы справиться, чтобы не сломаться. Я не должна была подвести людей.
В первый день уже после часа нахождения в такой защите я была вся мокрая, по волосам, по спине текли струйки пота. Я всегда вставала рано, сразу кушала, а за 4 часа до смены переставала пить и есть, чтобы все последующие шесть часов непрерывной работы не было никаких физиологических потребностей. Ведь ты надеваешь защиту, а снимаешь ее только в конце смены, ты не можешь позволить себе попить водички, перекусить или сбегать в туалет. Некоторые врачи носили памперсы для взрослых, но, поверьте, это очень тяжело и физически, и психологически – помогать человеку, стоя в памперсе, в каком-то немощном состоянии. А мы должны были быть сильными. Приходилось лечить и словом тоже, всем пациентам было важно, чтобы с ними говорили.
В таком режиме ограниченного доступа кислорода более или менее хватало сил примерно на 4 часа, после начиналась гипоксия. И еще два часа до конца смены были полностью волевыми, когда каким-то невероятным усилием заставляешь себя работать. Ведь ты должен это делать. Мы таяли на глазах.
Организм пожирает сам себя
Галина Анатольевна рассказала, что ковид страшен многочисленными осложнениями. Российские врачи смогли определить, что одна из особенностей течения болезни – это формирование тромбов, в том числе в легочной ткани. Врачи бросали все силы на то, чтобы остановить так называемый цитокиновый шторм — неконтролируемое воспаление, которое приводит к повреждению собственных тканей организма.
— Когда я попала в отделение, там проходило лечение 90 человек, всего же за весь период моего нахождения там через отделение прошло 147 пациентов, в лечении которых я принимала непосредственное участие. В основном это люди среднего, так называемого рабочего возраста. Женщины – от 40 до 50, и мужчины от 50 до 60 лет. Я связываю это с тем, что они не находились на самоизоляции, не сидели дома, а работали.
— Откуда лично у меня брались силы? Вы только представьте, когда спасаешь тяжелого пациента – это ежедневные капельницы, процедуры, подбор препаратов, а потом в какой-то момент заходишь в палату и видишь – ему лучше. Как-то мы боролись за жизнь 30-летнего парня, спортсмен, сильный такой, очень тяжело ему было, просто невероятно. Захожу к нему, а на лице блаженная улыбка. Говорю, тебе легче? А он отвечает: да, я могу дышать. В этот момент я ведь тоже счастлива, и мне тоже легче дышать.
Про карантин
— Краснодарский край спас карантин, — сказала моя собеседница. По-другому вирус, который распространяется с огромной скоростью, не остановить. Пока что нельзя собираться компаниями, и не торопитесь это делать. Со временем мы все научимся жить с вирусом, научимся быстрее и проще его побеждать. А сегодня хочу сказать, что я работала с талантливыми, гениальными российскими врачами.
— Уже на третий день работы заведующий нашим отделением нас хвалил, не вносил корректировки в наш план лечения, благодарил за работу, было, конечно, очень приятно, — говорит моя собеседница.
После общения с Галиной Анатольевной лично мне стало немного проще принимать нашу жизнь по новым правилам. Но самое главное, была невероятная гордость за наших врачей. И благодарность за их труд.
Марина Краснокутская, «Новороссийский рабочий»
Читайте на сайте. Найден самый эффективный метод защиты от коронавируса